1. Знать предмет

Надо читать все газеты, которые есть на спортивную тему – ты должен быть в курсе дела. Этим надо жить, все понимать и читать о спорте. По знанию предмета ты должен быть на уровне тренера: ты же о тренере будешь писать, значит должен знать его профессию. Знать, что должен делать игрок, весь процесс подготовительной работы, тренировочной работы – это большой уровень знаний.

Комментатор – это академик журналистики, человек, который должен уметь вести репортаж, обязательно делать зарисовки, портреты, уметь сострить, факт сообщить, взять интервью. Все жанры в одном человеке.

2. Знать русский язык

У меня есть правило, я смотрю в словари, если не очень чувствую какое-то ударение. Я ходил на курсы, обучался, встречался со знаменитым Розенталем. Мы – комментаторы из Петербурга, Киева, Тбилиси – перед Олимпиадой в 80-м году месяца два-три ездили на 5 дней каждую неделю в Москву – занимались. Усовершенствовались, хотя давно все на местах работали.

Розенталь, сухонький старичок, преподавал в МГУ. Там был забавный момент: по законам русского языка нужно говорить, шайба не ю́ркнула, а юркнулá. Началá, юркнулá. И я говорю Розенталю: «А как правильно-то сказать? Раз надо «юркнулá». Он посмотрел на меня так, улыбнулся и сказал: «Ну ищите синонимы».

Школа не дает знаний по русскому языку. Я читаю мастер-класс для журналистов, общаюсь с разными журналистами, слышал, как они все говорят. Им всем надо переучиваться. Я половину на Матч ТВ уже переучил.

Вот есть женский род: отдалá, как будет мужской? Óтдал. А большинство-то говорят «отдáл». А почему? Это какой-то средний род получается. Не подáл, а пóдал. Это мужской и женский род, это красиво, они оттеняют друг друга. Пóдал, сóздал, при́нял. Сложное слово: пересéк. В словарях ударения для дикторов было разъяснение: пересéк линию, но пересёк розгами, налево и направо.

Многие придумывают слова, которых нет в русском языке. Комментатор кричит: «Это шедеврально!» Нет такого слова. Есть «шедевр» — произведение искусства. Далее придумывается уже прилагательное из этого состояния, и все это вываливается на головы телезрителей… На кухне можно так разговаривать, в жизни, почему нет… Но ведь нас смотрят учителя русского языка, дети, вот придет к ним ученик, скажет: «Шедевральный можно говорить?» — ну что ему скажет учитель?..

3. Научиться дышать

Когда я начинал свою деятельность, у меня был друг Илья Авербах — кинорежиссер знаменитый. У Авербаха мама – Ксения Владимировна Куракина, преподавательница сценической речи на Моховой в Академии театрального искусства. Я у них в квартире дневал и ночевал, мне интересно было. И она мне говорит: «Геннадий, приходите ко мне факультативно, на занятия. Я вас научу дышать». А секрет знаете в чем?

Есть у нас резонаторы. В груди, горле и носу. И они все должны работать. Вот у Вити Гусева работают только горловые резонаторы, поэтому у него такой сдавленный звук. Мужчины часто тенором говорят, это значит — не включены резонаторы. Их можно включить, но надо заниматься. Можно научиться, в любом возрасте, только нужна сила воли. Это главное условие, чтобы быть комментатором и журналистом.

Ксения Владимировна дала мне маленький такой флакончик духов, пробный, говорит, положите себе в карманчик — тогда мы все в пиджаках ходили. И вот так, легкое дыхание, когда вы нюхаете цветы. Это самое глубокое дыхание. И вот когда в студии вот это «ыха-ыха» [имитирует задыхающегося человека], ни в коем случае. Вот так [показывает легкий вдох носом], и все, ты уже обогатился тем воздухом, который тебе необходим. Маленькие такие секреты, штучки.

Тембр тоже должен быть, над этим тоже надо работать. Я говорю сейчас своим коллегам на Матч ТВ: есть Школа МХАТ, Щусьева, Щукинское училище, ну пойдите вы позанимайтесь немножко. Надо всему учиться, надо быть обучаемым. Когда говорят про человека, что он обучаем — это самое главное. Самое страшное – догмы. Когда человек говорит: «Да я все знаю», – это все, конец. Этого человека на работу не берите.

4. Поступать по конкурсу

Если идти на радио или телевидение, в творческие организации, лучше идти по конкурсу. Зато если ты пройдешь, тебе никогда не скажут, что кто-то тебя туда задвинул. По блату. Это всегда как пятно, несмываемое такое: «Да тебя там папа задвинул», — и все это передают из уста в уста. По блату лучше не старайтесь попасть.

Я сам прошел по конкурсу. Был выдающийся комментатор Виктор Сергеевич Набутов в Ленинграде, фронтовик, мастер спорта по волейболу, в футбол играл за «Динамо». Он работал на радио, оно тогда было самым популярным. Виктор Сергеевич был с обостренным чувством справедливости, он всегда говорил, если есть какие-то недостатки в ленинградском спорте, «печатал» так, как надо, не боялся ничего. В 73 году он, к сожалению, трагически погиб, умер, поперхнувшись кусочком мяса. Это было 18 июня 1973 года. Он умер, и начали искать замену. Я в то время уже работал в газете «Строительный рабочий», еженедельной газете, там была страничка [о спорте], и они меня взяли в конце 1969 года на работу. Мне повезло: я был действующим футболистом, мастер спорта, а все спортивные журналисты – их было немного, человек восемь всего в городе — они меня видели, знали, брали интервью, когда я играл. Они помогали мне, поддерживали.

Меня мучила проблема: что я буду делать после футбола? У меня были травмы, печень болела. Врачи говорили: надо снизить нагрузки. А как снизить нагрузки, когда ты атакующий полузащитник? Ты должен сделать 20 рывков в первом тайме и во втором 20, метров по 30-40, чтобы по флангу проскочить и подавать. И я ушел. Я еще не думал о комментаторстве, но уже купил словарь ударений для дикторов – смотрел на брата, хотел быть таким же как он, образованным, интеллигентным человеком. Я пошел в газету. Я очень хотел чем-то стать, во что-то превратиться. В начале [работал] как стажер, совсем мало зарабатывал, но я хотел научиться.

Мне невероятно повезло, когда я выиграл этот конкурс. Всего участвовало более 200 человек, потому что все считали, что это самое сладкое место. Меня спасла одна фраза всего.

Нам нужно было прокомментировать по 10 минут футбольный матч, и мне выпало с 10 по 20 минуту, матч «Зенит» — «Динамо Тбилиси», 1 ноября 1973 года. Выпал снег ночью, на стадионе Кирова поле расчистили, газон зеленый, а вокруг снег. И мяч скользкий, вылетает. Солнышко светит. Играют днем, часа в четыре, будний день, тысяч 15-20 пришло, и мне дали пробных вторые 10 минут. И в это время Толя Зинченко, ныне генеральный директор нашей Федерации футбола, пробивает мяч метров с 40 в сторону ворот тбилисского «Динамо». Вратарь хватает этот мяч, мяч скользкий, он выскользнул у него и опустился за линией ворот. «Зенит» забил гол. Счет 1:0. А я сказал, искал образ какой-то, «как кусок мыла выскочил мяч в ворота». И вот эта фраза, вот эта образность, она меня [вывела].

5. Быть готовым ко всему

1974 год, 22 апреля, из Алматы, матч «Кайрат» – «Зенит». Это был мой первый репортаж. Там был местный комментатор, который говорил: «Да зачем, я сам на Ленинград проведу». Но мне надо было, я пошел, позвонил в приемную Кунаева, первого секретаря. Говорю, как так? Ну мне быстро соорудили за 30 минут место комментаторское в кабине, я захожу в эту кабину. 5 минут до матча. О ужас! Стекло-то матовое, как в туалете. Что делать? Молотка нет, но я же футболист. Я ногой выбиваю это стекло, и как раз уже команды выходят. Самое интересное, никто не заметил, что я его разбил. Это окно было для звукооператора. Студия рядом, а здесь сидит звукооператор, которому это окно не нужно, оно звукоизоляцией является одновременно. Я за репортаж наверное раз 20 или 25 сказал: «Здесь очень жарко». Там была погода где-то градусов 22, я прилетел из Ленинграда, здесь было +2 или 3, мне тогда сказали, что же ты так часто-то говорил про погоду-то? Ну это от волнения, естественно.

6. Вести репортаж, когда твоя команда проигрывает

Я молодым комментаторам говорю: первое, чему вы должны научиться — вести репортаж, когда твоя команда проигрывает. Особенно на международном уровне. Вот Витя Гусев не умеет. Почему не умеет? Он расстраивается сам. А расстраиваться нельзя. Я научился со временем, это очень сложно.

Нужно научиться сглаживать углы, чтобы не так больно было. А так как я работал на «Зените» всю жизнь… «Зенит», мягко говоря, не всегда побеждал. Особенно в советское время. А я это комментировал. И когда говорил, сглаживал, как-то умел. Мне говорили: вот так Орлова послушаешь, вроде проиграли, а вроде как-то и ничего. Это лучшая была оценка. Но это приходит с опытом.

7. Выкручиваться при оговорках

У комментатора такой же монитор и картинка, как у зрителя. В этом весь ужас работы комментатора «под картинку». Маслаченко всегда говорил про работу под картинку, что это драка двух негров в темном тоннеле, потому что ничего нельзя понять. Если ты работаешь с одними и теми же футболистами, ты их по фигуре определяешь, номер не всегда видно, когда может идти дождь.

На стадионе у меня два монитора, если идет трансляция на Матч ТВ и на НТВ+ одновременно – такое бывает. Там же реклама выходит, и тебе в уши редакторы говорят [про нее], все взаимосвязано. И сколько раз подводили редакторы… Даже когда технические накладки, никто же не знает, по какой причине они произошли, все летит в адрес комментатора.

Знаменитая оговорка была у Николая Озерова в телепрограмме «Время». Там в начале показывали членов политбюро, в конце немного о спорте, 3-4 минуты — и это отдушина была, все остальное можно было не смотреть. Показывается сюжет, Озерову сказали, что будет сюжет о зимнем плавании, моржи так называемые, показывают сюжет: вот, сегодня отпраздновали годовщину, 8 ноября, праздник советской власти, сделали заплыв в холодной воде. Он говорит: температура воздуха -18, температура воды -10. Вот он сказал -10, потом говорил: «Ну я подумал, все-таки не может же быть вода как воздух», — он забыл, что вода меньше +4 не бывает, она мерзнет, это не вода. У Озерова еще одна оговорка была. Он вел репортаж с Олимпийских игр из Токио, говорит: «Мы за сотни, за тысячи километров от нашей Родины. Вот сюда, так далеко добрались». Ему через полчаса в наушник звонят, когда трансляция закончилась – это самое страшное для комментатора: «От Родины до вашего места 102 километра!»

Таких оговорок и у меня было предостаточно, потому что это живая профессия, прямой эфир. Просто немножко снисходительнее относитесь, если идет игра под картинку, могут быть какие-то допущения.

8. Быть добрым

Для меня главное в моей профессии — добродетель и познание. Мало того, что ты должен знать предмет, но ты должен быть добрым. Это очень важный момент. Конечно, я и наивный, были люди, которые меня и обманывали, и предавали, но мало. А в основном, были благодарны.

9. Не спрашивать, как провел репортаж

Как хочется спросить иногда: слушай, ну как я провел репортаж? Друзей даже своих. Я взял за правило, но я правда подслушал это у Николая Николаевича Озерова, не спрашивать, потому что ты можешь пойти по ложному пути. Слушать надо все, что о тебе могут говорить, но [что использовать] ты выбираешь сам, тогда и личность проявляется. Ты слушаешь всех, и если ты начинаешь – а, Семен, мой друг, сказал, я буду так – так ты уже Семен? А свой путь, как его найти? Нет, вот это интересно, вот это позаимствую, вот это возьму. Вот так харизма и вырабатывается, когда ты проявляешь стержень.

10. Совет для девушек-комментаторов

Девушки, учтите, чего не хватает мужчинам-журналистам — женского восприятия. Если вы будете писать или говорить о спорте свое женское представление этого вида спорта, это будет необыкновенно интересно. Здесь столько можно найти интересного, чем парадоксальнее, тем интереснее.

В эфире женщина должна оставаться женственной. У нее не должен быть мужской слог. Женщина должна и писать и говорить, употребляя женские слова. Женские слова – это отношение, природа, собачки, птички. Это должно существовать. Тогда вас интересно слушать. Если вы будете повторять то же, что говорят мужчины… Женщина должна быть женственной, и в эфире тоже. Как это сделать?.. Это непросто, я пока таких в эфире не вижу.